#утреннее_чтиво
Мне всегда было интересно узнать, как люди умирают. Что они испытывают?
О чем думают? На что надеются?
Полгода спустя мне все же удалось ответить на все эти вопросы.
Теперь моя душа сидит на крыше какого-то современного здания, отражающего нити пшеничного солнца, и выводит на бумаге эти строки:
"Пустые глаза смотрят в белоснежный потолок. Все тело ломит, его сковывает безнадега. А в голове витает пустота.
Весь мир рушится, каждое здание, построенное больным воображением, уходит под землю.
Я впервые отрекаюсь от самокопания.
Я прекрасно понимаю, что скорый конец неизбежен.
Медсестры, словно ленивые черепахи, витают над больничной койкой изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц. Ничего не меняется. Только замки, построенные в моей голове крушатся, они падают со свистом на продрогшую землю воспоминаний. С каждым днём всё сложнее дышать.
Слова даются с трудом. Язык будто атрофирован. Десна непривычно зудят.
Вакуум.
Рыдания родных уже не трогают. Они словно белый шум.
Закладывает уши.
Надоели жалкие попискивания аппаратов, вой, потерявшей надежду матери, страшные диагнозы, произносимые ежедневно. Все теряет смысл и меркнет перед тем, что я больше никогда не увижу снег. Я не смогу потрогать его руками. Не смогу ощутить продрогшими пальцами колючий мороз. Не смогу держать его до посиневших костяшек. Я больше не смогу почувствовать его. Первый снег больше не подмигнет мне из окна, он больше не навестит меня.
Тишина душит. Она наступает на горло своими тяжёлыми ботинками, перекрывает дыхание.
Вены связали истощенные кисти словно змеи, они оплели меня синими леанами.
Потревскавшиеся губы уже не просят влаги.
Тяжело вздымающаяся грудь не просит кислорода.
Я в скафандре. Изолирован, но не обезопасен.
Чертова тишина склонилась надо мной. Она гнусавит липким страхом, капая слюной. Ее разодранная глотка шепелявит дерзость. Она тянет ко мне свои сальные пальцы.
Я встречу ее с открытыми глазами и распахнутой душой.
Редкие ресницы дрожат в последний раз, раздирая веки.
Я как слепец, не вижу, но чувствую.
Зрачки сужаются от резкого света, а последнее здание падает и рыдает.
Этаж пластом наезжает на этаж, лопаются стекла, стены прогибаются под тяжестью потерь.
ОНА коснулась меня, я коснулся безумия, а последний пролет наполнился пылью и звенящим безмолвием."
Теперь же, каждый день я заботливо встречаю мать по дороге на работу, целую ее в морщинистую щеку и дохожу с ней до многоэтажного здания, где она постоянно вспоминает обо мне, сидя за рабочим столом и поливая, подаренный мною, фикус.
